А потом мы смотрели на экран УЗИ. Там был наш ребёнок. Ещё совсем маленький. А счастливый папа пищал от радости. И сфотографировал нашего малыша.
воскресенье, 09 августа 2009
По белому листу чёрной тушью
Мы сидели в коридоре и нервничали. Как всегда, запись по времени сама по себе, очередь сама по себе, а каша, устроенная врачом сама по себе. Но мы дождались.
А потом мы смотрели на экран УЗИ. Там был наш ребёнок. Ещё совсем маленький. А счастливый папа пищал от радости. И сфотографировал нашего малыша.
А потом мы смотрели на экран УЗИ. Там был наш ребёнок. Ещё совсем маленький. А счастливый папа пищал от радости. И сфотографировал нашего малыша.
пятница, 07 августа 2009
По белому листу чёрной тушью
Тёплые-теплые руки на моей спине. Зелёные глаза. Уже ставшие таким родными. Теперь в них страх. И боль. Хочется плакать. Но я не буду этого делать. Потому, что люблю до тихого безумия, до помешательства. Пожалуйста, прижмись крепче.
среда, 05 августа 2009
По белому листу чёрной тушью
Мне иногда кажется, нас всех целенаправленно спаивают.
Откуда, и главное - для чего, появилось огромное количество ларьков с живым пивом? Буквально через каждые сто метров. А развешенная везде реклама алкоголя? Ларьки, оклееные всё той же рекламой пива. Зонтики, столы и стулья.
Надписи "мы не продаём алкоголь и сигареты лицам, не достигшим 18 лет" и улыбающаяся кассирша, продающая пиво девочкам лет тринадцати-четырнадцати.
Реклама по телевизору. Как-то мне было нечего делать и я считала. Примерно семьдесят процентов рекламного времени отведено под пиво.
Это же не нормально! У всех, кому я говорю, что они стали пить слишком много пива, один аргумент: "В Германии пьют все". В Германии знают меру. В Германии не пьют просто так. Они обязательно чем-то закусывают. Не сухариками и орехами. Сосисками, салатом, картошкой. Простите, я знаю о чём говорю.
Ни в одной европейской стране нет рекламы алкоголя. Да, я сама этого не видела. Но у меня есть много знакомых, которые ездили в Европу или живут там.
Люди, задумайтесь пока не поздно!
Откуда, и главное - для чего, появилось огромное количество ларьков с живым пивом? Буквально через каждые сто метров. А развешенная везде реклама алкоголя? Ларьки, оклееные всё той же рекламой пива. Зонтики, столы и стулья.
Надписи "мы не продаём алкоголь и сигареты лицам, не достигшим 18 лет" и улыбающаяся кассирша, продающая пиво девочкам лет тринадцати-четырнадцати.
Реклама по телевизору. Как-то мне было нечего делать и я считала. Примерно семьдесят процентов рекламного времени отведено под пиво.
Это же не нормально! У всех, кому я говорю, что они стали пить слишком много пива, один аргумент: "В Германии пьют все". В Германии знают меру. В Германии не пьют просто так. Они обязательно чем-то закусывают. Не сухариками и орехами. Сосисками, салатом, картошкой. Простите, я знаю о чём говорю.
Ни в одной европейской стране нет рекламы алкоголя. Да, я сама этого не видела. Но у меня есть много знакомых, которые ездили в Европу или живут там.
Люди, задумайтесь пока не поздно!
понедельник, 03 августа 2009
По белому листу чёрной тушью
Мягкий звук клавиатуры. Я никогда не бью по кнопкам. Прижимаю.
Звон посуды из кухни. Тонкий аромат мяты. Люблю мяту.
Музыка с улицы. Где-то очень далеко. Не различить что играет. Только отдельные протяжные звуки.
Тёплый воздух медленно втягивается в окно. Проплывает по дому. И гордо уплывает в другое окно.
Лето...
Звон посуды из кухни. Тонкий аромат мяты. Люблю мяту.
Музыка с улицы. Где-то очень далеко. Не различить что играет. Только отдельные протяжные звуки.
Тёплый воздух медленно втягивается в окно. Проплывает по дому. И гордо уплывает в другое окно.
Лето...
воскресенье, 02 августа 2009
По белому листу чёрной тушью
А помнишь, как мы шли под снегопадом? Я смеялась, ловила снежинки на ладонь и тянула тебя за руку. Ты тоже смеялся и бежал следом. Помнишь как хорошо и весело было нам вдвоём среди этого снега? Зажигались фонари, люди бежали через метель по домам. Да и не было почти этих людей. А мы смотрели как искриться снег. Чистый, белый, свежий. Как ложится он сугробами по вокруг углов и фонарей, как заметает из переулков. И не важно нам было всё остальное.
четверг, 16 июля 2009
По белому листу чёрной тушью
Она сидела на тёплых ступеньках деревянного резного крыльца. Рядом стоял стакан от молока. А она сидела и слушала дождь.
Он мягко стучал по крыше. Нежно скользил по листьям. Серебром стекал по тонким веткам вишни. Шуршал подорожником. Собирался в ручейки на дорожке.
И каждая капля была отдельной песней. И все эти песни сливались в одну единственную ноту. Долгую, неопределимую.
И весь этот дождь пел ей. Пел тёплую летнюю песню жизни.
Он мягко стучал по крыше. Нежно скользил по листьям. Серебром стекал по тонким веткам вишни. Шуршал подорожником. Собирался в ручейки на дорожке.
И каждая капля была отдельной песней. И все эти песни сливались в одну единственную ноту. Долгую, неопределимую.
И весь этот дождь пел ей. Пел тёплую летнюю песню жизни.
воскресенье, 12 июля 2009
По белому листу чёрной тушью
Капли ледяными пулями пробивают листья. Попадают за воротник. Стекают по лбу. Руки становятся скользкими и неловкими. Палатку ставить всё сложнее. Топор выскальзывает, верёвки не даются. Земля начинает скользить. Непослушными пальцами завязываем узлы.
И всё же палатка поставлена. Ныряем внутрь. Мокрые. Холодные. Дрожим.
В тесноте, найдя на ощупь в рюкзаке вещи переодевемся. Прижимаемся друг к другу, обнимаемся.
И сразу стук капель кажется приятным. Начинает попадать в такт сердцу. Становиться тепло и уютно.
И всё же палатка поставлена. Ныряем внутрь. Мокрые. Холодные. Дрожим.
В тесноте, найдя на ощупь в рюкзаке вещи переодевемся. Прижимаемся друг к другу, обнимаемся.
И сразу стук капель кажется приятным. Начинает попадать в такт сердцу. Становиться тепло и уютно.
пятница, 10 июля 2009
По белому листу чёрной тушью
Утро. Завтрак съеден. Вещи и палатка сушатся. Осталось почистить зубы. А заодно, пока есть время, осмотреться.
И вот стоим мы в обнимку в двух метрах от трассы. За спиной чистое поле. Лагеря за деревьями не видно. Пять утра. До ближайшего селения три километра. Смотрим на толстое белое оболако. И, собственно, чистим зубы.
Судя по глазам водителя, которому выпало несчастье нас увидеть, все его планы резко заменились на визит к психиатору.
И вот стоим мы в обнимку в двух метрах от трассы. За спиной чистое поле. Лагеря за деревьями не видно. Пять утра. До ближайшего селения три километра. Смотрим на толстое белое оболако. И, собственно, чистим зубы.
Судя по глазам водителя, которому выпало несчастье нас увидеть, все его планы резко заменились на визит к психиатору.
среда, 08 июля 2009
По белому листу чёрной тушью
Я не люблю, когда ты болеешь. Ты становишься таким маленьким и хрупким. У тебя опускаются плечи и тухнут глаза. Волосы кажутся тусклыми, а талия пропадает куда-то.
Мне намного больше нравятся зелёные искры в зелёных глазах. И хитрая улыбка. И копна белых волос. И узкая талия в моих ладонях. И широкие плечи, которые могут закрыть меня от всего мира. И то, что ты показываешь мне этот мир.
Я обажаю твой запах. И голос. И тонкие пальцы. Я влюблена в твои скулы, в узкое лицо, в шрамы.
Я верю в тебя. Я знаю, ты можешь и умеешь рпактически всё. Я благодарна тебе за то, что ты этим делишься.
Только не болей. Пожалуйста.
Мне намного больше нравятся зелёные искры в зелёных глазах. И хитрая улыбка. И копна белых волос. И узкая талия в моих ладонях. И широкие плечи, которые могут закрыть меня от всего мира. И то, что ты показываешь мне этот мир.
Я обажаю твой запах. И голос. И тонкие пальцы. Я влюблена в твои скулы, в узкое лицо, в шрамы.
Я верю в тебя. Я знаю, ты можешь и умеешь рпактически всё. Я благодарна тебе за то, что ты этим делишься.
Только не болей. Пожалуйста.
вторник, 07 июля 2009
По белому листу чёрной тушью
Берцы плотно облегают голени. Армейские штаны красиво ложаться на попе. Китель делает плечи шире. От рюкзака чётко видны мышцы рук и шеи.
Понимаю, что выгляжу так же. Мне это нравиться. Всё-таки я себя очень люблю.
Но от его красоты перехватывает дыхание.
- Привал, - командует он.
Ставим рюкзаки. Он потягивается. Его узкая талия притягивает. Монгольские скулы покрылись уже тёмнам загаром. Зелёные глаза затягивают водоворотом искр.
Понимаю, что уже целую его. Дико. Гарячо. Страстно.
С трудом отрываюсь.
- Идём, впереди ещё пять километров.
- Да, а воды почти не осталось. Идём, - вздыхает он.
На самом деле мы оба знаем, что у нас ещё почти полные фляги и пять литров в рюкзаке. Но надо себя уговорить оторваться друг от друга.
Понимаю, что выгляжу так же. Мне это нравиться. Всё-таки я себя очень люблю.
Но от его красоты перехватывает дыхание.
- Привал, - командует он.
Ставим рюкзаки. Он потягивается. Его узкая талия притягивает. Монгольские скулы покрылись уже тёмнам загаром. Зелёные глаза затягивают водоворотом искр.
Понимаю, что уже целую его. Дико. Гарячо. Страстно.
С трудом отрываюсь.
- Идём, впереди ещё пять километров.
- Да, а воды почти не осталось. Идём, - вздыхает он.
На самом деле мы оба знаем, что у нас ещё почти полные фляги и пять литров в рюкзаке. Но надо себя уговорить оторваться друг от друга.
пятница, 26 июня 2009
По белому листу чёрной тушью
Ночь. Шорох прибоя. Прохладный ветерок. Почти полная луна и дорожка.
Держу его за руку. Смотрю. И вдруг решаюсь:
- Идём в море?
- Идём.
Стягиваю майку, джинсы. Остаюсь в стрингах и верхе от купальника. Он стоит рядом. Тоже уже раздетый.
Беру его за руку. Смело шагаю в воду. Она тёплая, ласково гладит по ногам.
Вода чуть выше колен. Стоим в лунной дорожке. Мне холодно, он обнимает меня сзади, стараясь согреть.
Мы стоим и смотрим... А луна плавно покачивается на волнах.
Держу его за руку. Смотрю. И вдруг решаюсь:
- Идём в море?
- Идём.
Стягиваю майку, джинсы. Остаюсь в стрингах и верхе от купальника. Он стоит рядом. Тоже уже раздетый.
Беру его за руку. Смело шагаю в воду. Она тёплая, ласково гладит по ногам.
Вода чуть выше колен. Стоим в лунной дорожке. Мне холодно, он обнимает меня сзади, стараясь согреть.
Мы стоим и смотрим... А луна плавно покачивается на волнах.
вторник, 16 июня 2009
По белому листу чёрной тушью
Море... Оно оказалось огромным.
Делаю шаг вперёд. Чувствую тёплую воду под ногами. Ещё шаг. Ещё. Вода до колен. По пояс. До груди. Когда она первый раз прикасается к животу, кажется невероятно холодной. Но потом опять становиться тёплой и ласковой.
Брызги попадают на губы. Вода горьковато-солёная. Мне кажется очень вкусной. Облизываюсь.
На берегу сначала холодно. Ветерок кажется обжигающе-ледяным. Но потом капельки воды высыхают. Становится жарко. И снова идёшь в воду.
Делаю шаг вперёд. Чувствую тёплую воду под ногами. Ещё шаг. Ещё. Вода до колен. По пояс. До груди. Когда она первый раз прикасается к животу, кажется невероятно холодной. Но потом опять становиться тёплой и ласковой.
Брызги попадают на губы. Вода горьковато-солёная. Мне кажется очень вкусной. Облизываюсь.
На берегу сначала холодно. Ветерок кажется обжигающе-ледяным. Но потом капельки воды высыхают. Становится жарко. И снова идёшь в воду.
пятница, 05 июня 2009
По белому листу чёрной тушью
Я уезжаю. Не надолго. На море. Приеду тринадцатого числа.
Не разбегайтесь, мои дорогие. Я буду скучать без вас и привезу кучу новых историй. О море, горячем южном солнце, песке, выгоревшем летнем небе, чайках. О продавцах пахлавы и семечек. О ярких звёздах. О горячем солёном ветре. О выжженой солнцем траве. О пыли, мареве над дорогой, вокзалах, поездах и автобусах. О новых людях.
Пожелайте мне увидеть много всего интересного. Я первый раз в жизни еду на море.
И дождитесь меня. До встречи.
Пока меня нет, на кухне главная Мертвая звезда. Не давай никому мою чашку!
Не разбегайтесь, мои дорогие. Я буду скучать без вас и привезу кучу новых историй. О море, горячем южном солнце, песке, выгоревшем летнем небе, чайках. О продавцах пахлавы и семечек. О ярких звёздах. О горячем солёном ветре. О выжженой солнцем траве. О пыли, мареве над дорогой, вокзалах, поездах и автобусах. О новых людях.
Пожелайте мне увидеть много всего интересного. Я первый раз в жизни еду на море.
И дождитесь меня. До встречи.

четверг, 04 июня 2009
По белому листу чёрной тушью
Скольких держишь ты в памяти своей? Тех, кто тебе не нужен. Тех, кто давно ушёл. Тех, кого ты не добавляешь в друзья, не записываешь номер телефона и аси. Тех, кто тебе не нравиться.
Но ты всё равно помнишь о них. Ты скажешь, память - не интернет. Нельзя просто вытереть кого-то из базы. Ты скажешь, надо помнить тех, кого больше нет с нами.
Но ведь можно задвинуть эти воспоминания в самый дальний уголок сознания. Насыпать сверху новых мыслей. Новых людей.
Но ты не делаешь этого. Ты всё так же помнишь их всех.
Но ты всё равно помнишь о них. Ты скажешь, память - не интернет. Нельзя просто вытереть кого-то из базы. Ты скажешь, надо помнить тех, кого больше нет с нами.
Но ведь можно задвинуть эти воспоминания в самый дальний уголок сознания. Насыпать сверху новых мыслей. Новых людей.
Но ты не делаешь этого. Ты всё так же помнишь их всех.
По белому листу чёрной тушью
среда, 03 июня 2009
По белому листу чёрной тушью
По белому листу чёрной тушью
Горячий ветер с песком бьёт по ногам. Иногда поднимается до самой спины. В голову почему-то лезут мысли о том, что в такую жару в доспехе вообще невыносимо. Хотя, на самом деле, пока в нём - жары не ощущаешь. А когда снимешь, кажется, что очень холодно. И только когда попьёшь воды, замечаешь, что пот градом катится.
Слышно, как хлопают об рюкзак завязки. Тихие короткие щелчки.
Понимаешь, что на самом деле температура выше, чем кажется. Но даже такой гарячий ветер охлаждает.
И как-то упорно, как будто на зло всему миру, переставляешь ноги.
Слышно, как хлопают об рюкзак завязки. Тихие короткие щелчки.
Понимаешь, что на самом деле температура выше, чем кажется. Но даже такой гарячий ветер охлаждает.
И как-то упорно, как будто на зло всему миру, переставляешь ноги.
вторник, 02 июня 2009
По белому листу чёрной тушью
Иголка. Несколько катушек разноцветных ниток. Ножницы. Старые потёртые джинсы.
На глазок обрезаю брючины. Колени давно вытянуты, я без примерок вижу, где резать. Муж краем глаза видит это действие. Скептически хмыкает.
Я молча рассматриваю протёртые места. Долго и аккуратно вырезаю из крепких частей обрезков латки. Форма получается несколько оригинальная, но размер подходит замечательно.
Начинаю вручную обмётывать. Розовым. Потом салатовым. Потом оранжевым.
Муж всё так же делает вид, что ему это не интересно. Потом всё-таки говорит:
- На машинке было бы быстрее.
- Руками приятнее.
Он этого всё равно не поймёт. А мне лень объяснять.
Через два часа готовы замечательные джинсовые шорты. Яркие, пёстрые, в абстрактных вышивках. Муж всё так же краем глаза смотрит на меня, вертящуюся у зеркала.
- Сделала? Ну идём гулять.
На глазок обрезаю брючины. Колени давно вытянуты, я без примерок вижу, где резать. Муж краем глаза видит это действие. Скептически хмыкает.
Я молча рассматриваю протёртые места. Долго и аккуратно вырезаю из крепких частей обрезков латки. Форма получается несколько оригинальная, но размер подходит замечательно.
Начинаю вручную обмётывать. Розовым. Потом салатовым. Потом оранжевым.
Муж всё так же делает вид, что ему это не интересно. Потом всё-таки говорит:
- На машинке было бы быстрее.
- Руками приятнее.
Он этого всё равно не поймёт. А мне лень объяснять.
Через два часа готовы замечательные джинсовые шорты. Яркие, пёстрые, в абстрактных вышивках. Муж всё так же краем глаза смотрит на меня, вертящуюся у зеркала.
- Сделала? Ну идём гулять.
понедельник, 01 июня 2009
По белому листу чёрной тушью
Лето... Оно пришло. Оно принесло тепло. Оно принесло свободу. И даже сидя на работе, я знаю - оно там есть.
Лето уже приготовило свои самые лучшие подарки - рыбалка, походы, загар, твердая кожа, яркие веснушки, море, тепло. Только подставляй руки.
И мы опять живём. Мы тратим время на себя, а не на душные клубы и телевизор. Мы гуляем тёплой ночью, когда стру тумана кажутся подогретым молоком. Мы смотрим на звёзды. А днём - на облака. У нас появилось время вдохнуть настоящего воздуха и улыбнуться.
Лето уже приготовило свои самые лучшие подарки - рыбалка, походы, загар, твердая кожа, яркие веснушки, море, тепло. Только подставляй руки.
И мы опять живём. Мы тратим время на себя, а не на душные клубы и телевизор. Мы гуляем тёплой ночью, когда стру тумана кажутся подогретым молоком. Мы смотрим на звёзды. А днём - на облака. У нас появилось время вдохнуть настоящего воздуха и улыбнуться.
По белому листу чёрной тушью